Две тысячи лет за спиной. Сотни вёрст. Устал.
Дорога под ноги бросается, словно пёс.
И тащится клячей, не ведавшей ласк хлыста
туда, где сшивает с землёю небесный холст
в рубец горизонта безвестный хирург - портной –
по сумеркам, наживо, шов укрывая мглой.
Пленён монохромным и незвуковым кино,
смотрю новый вечер сквозь пыльный экран – стекло.
Оседлая жизнь и покой – не моя стезя.
Молитвы бессильны – хоть век не вставай с колен.
Клеймённым бессмертием смертных любить нельзя,
чтоб волком не выть, предавая любовь земле.
Хлебая бессменные кислые жизни щи
и выдохов/вдохов беспошлинных горький мёд,
смотреть, как безжалостно ловчая сеть морщин
учётчика – Времени молодость с лиц крадёт.
Падение Рима и новых империй взлёт,
богов низложение очередной войной
я видел. Но, Кронос немало сапог сотрёт,
покуда ошибочно снова придёт за мной.
Зевс дёргает небо за вымя: идут дожди.
Перун на свинцовости хлябей рисует крест
разрядом электрики… И из орал мечи
куёт, передышки не зная, кузнец Гефест.
Бессмертные… Вечные… Узники тысяч лет...
Познавшие силу вселенской любви и гнев.
Родства и особого сходства меж нами нет -
отпущена вечная жизнь по одной цене.
Проиграна партия, коль потерял ферзя:
молитвы бессильны – хоть век не вставай с колен.
Клеймённым бессмертием смертных любить нельзя,
чтоб волком не выть, предавая любовь земле.
|
