По совету капитана Немо, она остановилась на тысяче.
В десять утра, приволакивая больную ногу, в спальню ввалилась сестра Вереск. Помогая себе руками и скверными норвежскими ругательствами, она добралась до своей постели и упала на нее, совершенно без сил. Не открывая глаз, нашла край одеяла и накрыла ноги. В покое, боль начала понемногу утихать. Вереск очень хотелось уснуть, контуры мира начали терять свою четкость, но тут…
-- Настя-а-а!!! Настя-а-а!!! – генеральский голос было слышно во всем доме. Вереск со стоном потянула на себя одеяло, скрывая одежду. Анастасия проснулась, недовольно ворча себе под нос какой-то волшебный стих. Гербера не шелохнулась. Полминуты и двери с треском распахнулись.
-- Настя! Настасья! Лейтенант ты мой хороший! Стажировка продолжается! – генерал, в образе античного героя в шотландском плаще, внес нотку абсурда в серьезный сюжет. Непреднамеренно, но очень вовремя. Настя хотела отчитать Ивана Ивановича за вторжение, но не смогла. Лейтенант-стажер. Девочка получила звание в ужасно жаркий июльский день. В этот день в небе погибла внучка Серафины Пекколо. Тогда началась Снежная война. С той поры минуло двадцать лет.
-- Дедушка-генерал, а я еще лейтенант-эксперт по троллям. Помнишь?
— Вот, в самую точку попала, внучка! Если бы ты не была эксперт, вы бы до обеда спали. Вот объект экспертизы – документ, адресованный нам, но составленный на языке бывшего противника. Надо прочитать, внучка, обязательно надо.
-- Дедушка, а покомандовать можно? Ну, самую капельку?
-- Для выработки командного голоса – действуй!
Настя не стала ничего вырабатывать. Она вежливо выпроводила всех с пожеланием вкусного завтрака. Иван Иванычу назначила встречу в его кабинете. Через час и без свидетелей.
-- А сейчас, позвольте вам выйти вон, экселленс! Не вмените мне в вину крайнее с вами обхождение и грубость моих слов, но, входя в женскую спальную комнату, постучите в дверь и дождитесь нашего ответа…
Генерал не слышал ни слова!
-- Целый час ждать?! Настасья, а можно я здесь посижу? Что я там буду делать битый час?
-- Оденьтесь. Побрейтесь. Соберитесь. Через час все узнаете.
Все разошлись по своим делам. Восстановилась хрупкая тишина и мимолетный покой. Настя понимала срочность и важность поручения, но была не уверена в своем знании. Двадцать лет назад, маленькая девочка бойко щебетала на прусском диалекте. С тех пор она пару раз болтала с заблудившимися туристами из фатерланда. Да и, в общем-то, все! В душе проснулся дремучий медведь – страх несоответствия и разоблачения. Давненько не виделись! Проживая в занесенной снегом избушке, соответствуешь любым представлениям о себе. Хозяйка, как хозяйка. Ведьма, как ведьма. Добрые лесные соседи не попросят перевести документ столетней давности. Самое главное, зайцы и лисы, не станут потом обсуждать, насколько быстро и правильно она это сделала.
Решив, что ей надо успокоиться и отвлечься, Анастасия огляделась в поисках несделанных дел и срочных надобностей. Помогла сестре Вереск снять одежду и разбинтовать ногу. Положила холодную мокрую тряпку на больное место и решила принести льда. Спустилась на кухню и увидела пустые миски Митрофании и Злотого. Положила им вареного мяса, взяла из морозильной камеры пузырь со льдом. В шкафу, со старыми книгами и документами, нашла немецкий словарь. Показала Гарину, как работает сканер. Поняла, что обманывает себя, разозлилась и, через две ступеньки, побежала домой.
Послание оказалось вычурным и витиеватым не только внешне. Каждое слово танцевало венский вальс с другим словом, подмигивало еще трем, а дружило с четвертым и пятым, которые, к сожалению, не ладили между собой. Танцевальный вечер проходил в суровых условиях германской официальной дипломатии прошлого века. Но, все же, если убрать приветствия, комплименты и прощания, становилось ясно, что призрак был свидетелем убийства (Zeuge des Mordes) и своими собственными глазами видел, как человек в сером (grauer Mann) выстрелил в голову красивой девушке (schönes Mädchen), а вторая пуля прошла сквозь автора послания и застряла в спинке мягкого кресла. Вечером вчерашнего дня, этот же человек, отрекомендовавшись капитаном секретной полиции (verborgen Heer), допрашивал господина генерала до поздней ночи. Эрнст Михоэлис желает удачи в поимке отвратительного убийцы и с уважением, уважением, уважением…
— Вот это да… вот такой нам пердимонокль… -- сказала Настя, удивленная до крайней степени, – Вот тебе и аусвайс штангенциркуль!
-- Чего ты там вычитала? – полюбопытствовала Вереск, поправляя ледовитый пузырь.
-- Вслух не стоит, -- Анастасия села рядом и зашептала на ухо белокурой ведьме, -- ну как?
Сестрица выругалась по-норвежски, так же ужасно, как ругался отец, узнав, что дочь уходит из дома и станет колдуньей.
-- Беги скорее к генералу! Вдруг этот… -- Вереск ладонями закрыла себе рот и сделала очень большие глаза. Настя посмотрела на часы:
-- Десять минут до встречи. Я вполне успею бросить в стирку Бертины вещи. Когда она проснется и спросит, скажи, что такую грязь одевать опасно.
Вереск убрала от лица руки, но рот у нее, все равно, не закрывался. От удивления.
-- Точность – вежливость королей. Между прочим, это сказал Людовик Солнце.
-- Насть, стой! Не надо никакой стирки! – очень громко прошептала норвежка.
-- Почему?
-- Перед тем как бросить одежду в воду, ты что делаешь? Правильно, карманы выворачиваешь. Если старушка Вереск хоть немного понимает в жизни, Берте будет очень неприятно, если кто-нибудь сунет нос в ее карманы, пока она спит.
-- Согласна! Я и не подумала! – Настя зарделась, как маков цвет, -- Спасибо, ты спасла нас от неприятной сцены. Очень неприятной!
Спустя десять минут, Анастасия попросила у генерала строго конфиденциального разговора в полевых условиях. Иван Иваныч пожал плечами и пошел в гардеробную за кожаным плащом. Утро, надо сказать, выдалось зябкое и хрусткое. Генерал открыл перед Настей дверь и прищелкнул каблуком. В длинном реглане и шляпе с опущенными полями, он был вылитый комиссар Миклован из югославского детективного кино. Мужественный. Непримиримый. Злой.
Они отошли от дома к чугунной ограде. Настя, держа документ перед глазами, объяснила сложность ситуации, в которую они попали. Генерал слушал, не шевелясь и не моргая. Забрал хартию и велел рассказать все сначала. Настя не стала спорить и прошептала все еще раз. Генерал нахмурился и засопел.
-- Настенька, кто, кроме тебя, знаком с содержанием документа? Только честно!
-- Сестра Вереск.
-- И все?
-- Все!
-- Значится так! Praemonitus, praemunitus! Настенька, будь добра, -- никому! Ни полслова! С этой минуты, вилла Михоэльса на осадном положении. Никому не покидать здание. Спиртное минус. Черный ход на замок, у парадного – охрана. Оружие перечистить. Арсенал у меня в кабинете. Они думают, поставить нам мат одним ферзем. Пусть считают, что фокус вот-вот сработает.
Генерал смотрел далеко за горизонт, прищурившись, как Клинт Иствуд.
-- А скажи мне, лейтенант мой замечательный, кто из ведьм самый классный пилот? Кто может пролететь сквозь игольное ушко, не снимая шляпы?
-- Сестра Вереск.
— Это я и сам знаю, но она же больна… -- по причине боевых действий, генерал быстро вытеснял Ивана Иваныча. Небольшая часть души, оставшаяся партикулярной, обратилась с просьбой к Насте.
-- Я прошу тебя, очень прошу, в пиковых ситуациях, будь рядом с моим внуком. Играйте, пойте, пляшите, учите буквы, читайте книжки – делайте все, что хотите, но мальчик должен быть здоров и весел. Может в этом и состоит то, что мы называем счастьем? Бери в помощники Злотого, Митру. Пусть парень убедится, что теперь он в сказке. Сможешь?
-- Смогу. Я даже знаю, как это сделать.
-- А я придумаю счастливый финал!
В коридорах и комнатах виллы Михоэльса пахло жареной картошкой. Жареной на хорошем сливочном масле картошкой и крепко сваренным кофе. Прекрасное открытие сезона на новом месте. В главной роли – сестрица Заячья Капуста. Успех превзошел самые смелые ожидания. Повара три раза вызывали на бис. Публика неистовствовала. Даже четвероногая часть отряда получила полные миски непривычного лакомства. Сергей получил маленькое ведерко на четырех псов, в видах скромности, ожидавших во дворе. Рысь Митрофания фыркнула, помотала головой и потеряла интерес к угощению. Злотый отговорился ранним завтраком, извинился, но с кухни не ушел. Нравилось ему здесь, ох как нравилось!
Иван Иванович с Настей вернулись вовремя. Как раз кофе заварился и растекался чудным ароматом во всех направлениях.
-- Настасья, давай так сделаем – возьмем на подносы по две тарелки этой замечательной картохи, по две чашки кофе… хотя нет, тебе лучше стакан теплого молока… и отнесем это дело наверх. Я твоим девчонкам, а ты – внуку моему Семену. Нормально я придумал?
Сестрица Заячья Капуста организовала подносы, четыре порции самой мягкой картошки, две вазочки сметаны, а для мальчика – пригоршню конфет «Старт» и яблоко. Молока не нашлось, зато случилось несколько банок с кусочками ананаса в собственном соку. На каждый поднос она поставила по кофейнику и положила вилки с салфетками.
-- Так. Давайте-ка я отнесу, а то, с непривычки, до верха только вилки доедут. Ничего, я умею! Младшая сестра Чертополох, остаешься за старшую! Помоги-ка мне подхватить…
Заячья Капуста поставила один круглый поднос на растопыренные пальцы правой руки. Ловко подняла натюрморт на высоту плеча, а на левую руку приняла поднос, с яблоком. Когда она подняла вторую композицию, раздались нарастающие аплодисменты.
-- Да ну что вы! Сущие пустяки – легко подняли, легко пошли. Держим не выше мочки уха, походка грациозная, бедрами не вихляем, а главное – улыбаемся!
Аплодисменты перешли в овацию.
-- Ну, пошли, что ли? Настенька, ты только двери открывай передо мной. Нет, я могу, и сама ногой лягнуть, но это ж как-то некрасиво получится.
Удивительная женщина! Иван Иваныч подумал – а не открыть ли ресторан, когда все это закончится? И назвать, скажем, «Победа»? Шефом вот эту красавицу поставить? Однако, для него, вряд ли «все это» когда-нибудь закончится. Генерал вздохнул и постучался в дверь спальни.
С ночи тут мало что изменилось. Гербера спала, разметавшись в беспамятстве. Украдкой, генерал посмотрел в ее сторону, и не почувствовал, обычной при этом, сладкой боли. Беззащитна, соблазнительна, прекрасна – голова быстро листает каталог комплиментов, но сердце не помогает в этом деле. Караул устал! Иван Иваныч положил историю про Герберу в долгий ящик и запер на ключ. «Варенье на завтра!» -- подсказала Алиса из зеркала.
Сестра Вереск со льдом на ноге и карманным изданием Конан Дойла в руках. Генералу захотелось провалиться сквозь землю, но только не ломать этой гармонии покоя. Однако, гармония движения требовала своего.
-- Добрый день, Верочка, как нога? Очень плохо?
-- Достаточно, генерал! Какие у нас новости? – он заметил, что Вереск не отложила книгу в сторону, а только закрыла, сунув палец между страниц. На долгий визит рассчитывать не приходилось.
-- Новости? Так их вагон и маленькая тележка, -- он взял с подноса одну тарелку и одну кружку, -- Начну с хорошей. Сестрица Заячья Капуста творит чудеса на нашей кухне. Мы принесли вашу часть чуда!
-- Картошку не буду, пока лежу.
