всматриваться в таинственные нити, но, не найдя ничего подозрительного, позволили себе немного расслабиться, после чего пошли дальше. Запах становился сильнее, а количество нитей все увеличивалось. К огорчению Дэна большая часть дверей была закрыта, лишь некоторые из них позволяли нам войти, но как правило там был только лишь хлам и непонятные остатки.
– Какие странные лохмотья, как будто их кислотой растворяли, – после очередной комнаты сказала Вика.
Раньше там по всей видимости были комнаты отдыха, тут и там располагались металлические каркасы. Но не было никакой материи. Все это было превращено в труху и покрывало собой пол. Дойдя до конца коридора, мы увидели еще одну лестницу, которая уходила куда-то в глубину. Оттуда ощутимо тянуло теплыми потоками вонючего воздуха. Казалось, что где-то там в глубине работает тепловентилятор, в недрах которого сдохла крыса. И теперь ее трупный запах разносился по всему подземелью.
– Ну и вонь! – зажав нос, выпалила Кира.
– Что с твоей рукой? – внезапно тревожно спросила Вика у Дэна, светя на нее.
Я устремил свой взор на его покрасневшую от постоянного чесания руку и изумился. Местами кожа на ней вздулась, как будто сразу несколько пчел впрыснули свой яд.
Дэн лишь отмахнулся и молча начал спускаться вниз. Мы, недоумевая переглянулись, но пошли вслед за ним. Так мы спускались еще пару минут. Как вдруг наш товарищ заорал громко и отчаянно. Он продолжал орать и смотрел куда-то вверх. Кажется, я еще никогда не был так напуган, но то, что я увидел дальше, погрузило меня в глубокий ступор. Я так и стоял с фонариком, светя в том же направление, куда смотрел Дэн. Там на бетонном потолке висели коконы, десятки или сотни коконов закрывали собой все. Вокруг коконов ползали мерзкие личинки, которые то и дело оставляли за собой след из тех самых белых нитей. Из ступора меня вывела резкая тишина. Дэн почему-то упал, перестав кричать. Я растолкал девочек и подошел к нему. Гримаса боли и ужаса отпечаталась на его потном лице, кажется он пытался что-то сказать, но изо рта вырывался только хрип. Он что-то хрипел, пока из горла бурным потоком била кровь, в тоже время под кожей началось какое-то движение. Одна из личинок сорвалась с потолка и угодила моему другу в рот. Теперь она копошилась внутри, прогрызая себе путь к свободе. Вскоре тело Дэна обмякло, а в правом боку образовалось отверстие, из которого выпал мелкий, продолговатый цилиндрик. Своим видом эта личинка походила на маленького опарыша, различие было лишь в том, что у этого насекомого все тело было утыкано мелкими волосками. Я очнулся, сорвался и побежал, забыв про все на свете. Задыхаясь, крича и рыдая, я поднимался все выше и выше. Сзади слышались какие-то звуки, что-то копошилось и бухало.
«Бежать, бежать отсюда как можно дальше, а потом позвонить военным, пусть сожгут все это к чертовой матери, но сначала нужно выбраться, нужно спастись», – думал я. Как вдруг спохватился и понял, что уже давно не поднимаюсь. Я бежал по бетонному коридору.
Но как же так, видимо в порыве паники я свернул куда-то не туда. Мне казалось, будто это совсем другое место, что мы шли как-то совсем по-другому. Так я оказался в плену этого бункера, спустя какое-то время паника сменилась спокойствием, спокойствие сменилось осознанием того, что я не выберусь. Мозг отказывался вспоминать, как именно я попал в этот коридор, и час за часом я слонялся по этой бетонной кишке, пытаясь найти лестницу наверх. Звуков больше не было, как и признаков жизни. Только проклятые белые нити, закрывавшие теперь собой почти всю краску стен. Многими часами позднее я наткнулся на открытую дверь, которая скрывала за собой шкафы с журналами. На столе лежала тетрадка, на которой было написано: Дневник 43.
Я открыл его и, несмотря на то, что качество бумаги было не очень, мне удалось разобрать некоторые предложения. Далее со слов Владимира, по всей видимости, хозяина этой тетрадки:
«19 февраля 1943года.
Сегодня нам сообщили о том, что почти готов минус второй этаж, а это значит, что мы сможем еще более плотно подойти к разработке нового оружия.
21 февраля 1943
Проснувшись сегодня, увидели на стенах непонятные белые нити. Мои товарищи сказали, что они появились после того, как ночью пробурили новую ветку на минус втором.
22 февраля 1943
Нам ничего не хотят говорить, ночью пропало пять человек. Гриша пытался содрать эту белую гадость со стены, чтобы изучить. Сегодня его руки пришлось отрезать до плеч. Сложно описать. Кажется, эти нити подобно грибку через поры на коже, проникают под кожу человека, если до них дотронуться, хотя может и по воздуху тоже.
23 февраля 1943
Наш бункер объявили карантинной зоной, выпускать нас явно не собираются. Военные расстреляли всех, кто пытался сбежать. Опасения насчет воздуха подтвердились. Этот грибок проникает через ноздри, пришлось сжечь в печи еще двадцать человек. Я стараюсь дышать через респиратор, все равно больше ничего нет. Если эта зараза проникнет на поверхность, будет катастрофа.
24 февраля 1943
Нас осталось от силы сорок человек из трехсот. Часть из них умерло от грибка, часть сожрали эти твари. Я не знаю, как их описать, похожи на белых личинок мухи. Кажется, они чертовски ядовиты, потому что растворяют абсолютно любую ткань. Даже бетон понемногу начинает крошиться. Симптомы заражения, следующие: сквозь вены начинают виднеться белые нити, затем все тело начинает опухать и чесаться. К этому моменту человек расчесывает себя до такой степени, что кожа начинает кровоточить, дальше все как будто начинает растворяться, абсолютно все органы и даже кости. После чего человек умирает.»
На этом моменте записи обрывались, я закрыл тетрадку и зарыдал, все эти куски ткани, что мы видели в комнатах, когда-то это были люди, но от них ничего не осталось. Я в панике посветил на свои руки, сквозь кожу проглядывали белые нити. Вновь подкатила паника. Я встал и пошел. Взбирался по бесконечным ступеням, шел и, спотыкаясь, падал. Меня знобило, но я тупо шел дальше, пока мое лицо не обожгло холодом. Неведомым образом я выбрался из этого проклятого бункера. Ноги подкосились, я безвольно рухнул в снег. Лежал и ждал смерти, но боль отступала. Через какое-то время я взглянул на свои руки. Нити исчезли. Я замерз, но был жив. До моего измученного мозга наконец-то дошло. Этот вирус или же яд не мог сопротивляться холоду. Тогда, в сорок третьем году все люди могли выжить, если бы выбрались на улицу. Из глаз брызнули слезы, я начал смеяться и плакать. Не знаю сколько прошло времени, я совсем не чувствовал холода, внезапно стало невероятно хорошо. Проблемы ушли, я поднялся и пошел вперед. Лишь на секунду картинка внезапно зарябила, мелькнули коконы и личинки. Мне показалось, что я шагаю в пасть какой-то огромной твари. Но уже в следующий миг рябь пропала, и я шагнул вперед, провалившись куда-то в темноту.
