Вот, наконец, и скопили. Супруги Ивановы бережно погладили тугую и плотную пачку денег Два года, отказывая в мелочах, борясь с соблазном махнуть в Египет, чета Ивановых откладывала на машину. А что? У Васильевых есть; у Капустиных – тоже. У Ильиных вообще новенькая, отливающая безупречным лоском девственной краски, еще не оскверненная первой, самой неприятной и кощунственной царапиной.
Ильины, конечно, зазнавшиеся жлобы – и Петьку так и тянуло провести ребристым ключом по синей двери, оставляя борозду. Вот шуму-то было б – Нинка, наверное, обкудахталась бы, а Вовка всплескивал бы руками, бегая вокруг своей нулевой двенашки.
Ну да ладно – сегодня мы тоже чего-нибудь приглядим. Сто тридцать тысяч заботливо завернуты, спрятаны, раза три пересчитаны и снова завернуты. Жена Машка перед поездкой даже сбегала к парикмахеру – и теперь гордо шла впереди, сжимая сумочку.
Рынок. Толчея, ряды машин, продавцы в кожанках, пытающиеся отделить взглядом толковых покупателей от шпаны, которая только напрасно изводит вопросами и никогда ничего не берет. Кожанки переминаются с ноги на ногу.
Петр и Машка шествуют вдоль рядов – год и ценник, пробег и ценник.
- Вон, смотри, симпатичная, - Машка кивает на коричневую тринадцатую.
Они встали, наморщив лбы – к ним услужливо ринулась кожанка.
- Показать? – Мужик любезно улыбнулся. – Не тачка – ласточка.
- Да не, мы еще посмотрим, - Петька с сомнением отодвинулся.
- Ну, смотрите, - любезность сменилась равнодушием. Кожанка обиделась.
- А чего смотреть-то? – Машка зудела. – В покупке как…На что взгляд первый упал – то и бери.
- Вот! – Опять расплылась в улыбке кожанка. – Сердце не обманешь, приглянулась – значит, ваша. Тем более, - кожанка перешла на интимный опыт, - я по такой цене отдам…
- Сколько? – Петька посмотрел наклейку. «2005; 70 000 пробег; 140 000р.»
- Это не цена для такой машины, - как брату, шептала кожанка. – И мало ли дальше пойдете – никому не говорите, что у меня так дешево. А то проблем не оберусь – тут же кругом рвачи, мафия, - он испуганно оглянулся.
- Да что вы! – Всплеснула руками Машка. – Ну, чего стоишь-то?
- Да у нас всего сто тридцать, - Петьке хочется побыстрее уйти, спешка совсем ни к чему. Да еще Машка своей стрекотней подзабила мозг.
Лицо мужика потускнело, потом он взмахнул рукой:
- А-а-а, хрен с ним – забирайте. Для нормальных людей…
Петька медлил, Машка потащила его в сторону:
- Ну чего?
- Да глянуть бы, на станцию отогнать…
- Ну вот тебе раз, - скривилась жена. – Ему люди навстречу идут, а он….
- Давай походим, мало ли – лучше найдем.
- Говорят тебе знающие люди – кругом мафия. И пока ты мямлишь – ее кто-нибудь заберет. Вечно с тобой так, - она обиженно отвернулась.
- Да погоди ты, - Петька залез в машину. С видом бывалого профи покрутил руль, тронул зачем-то передачу – главное, в этот момент у Петьки было умное лицо.
- Вроде ничего, - он оглядел салон.
- Что вы! – Взгляд кожанки стал чист и ясен, как у младенца. – За такие деньги – это даром. И с учета снимать не надо.
- Берем, - сияющая Машка повисла на руке мужа. – И огромное Вам спасибо.
- В хорошие руки отдаю красавицу, - кожанка пересчитывала купюры.
Все, документы оформлены. Кожанка растворилась в толпе – пора ехать. Сегодня пригласим Толяна с женой – обмыть покупку. Петька небрежно включил поворотник, тронулся…Жена сияла рядом и кокетливо жалась плечом. « А вроде и правда ничего…» Та-а-ак, проспект Энгельса – им направо. Петька включил первую – машина, жалобно кашлянув, встала. Петька крутил ключом – стрекот и ….Ничего. им уже сигналили сзади; какой-то толстяк гневно лаял, проезжая мимо.
- Включи аварийку! - Рявкнули на Петьку из джипа. Он нажал красную. Автомобиль оглох, умер, не отзывался – как памятник Энгельсу. Жена суетливо заерзала:
- Ну сделай же что-нибудь.
- Что?! – Огрызнулся Петька и вылез. Поднял крышку капота и бессмысленно уставился на движок, красно-черные щупальца проводки. Толку – смотри не смотри; им бибикали, и семья Ивановых, будто оплеванная, через чес на тросе въехала в ворота сервиса.
- Готово, - мастер устало разогнулся.
- А что было?
- Проводка – ни к черту, а так…Надо смотреть.
Хорошо – у Машки заначка, только-только хватило на мастера. Петька с трепетом повернул ключ – машина радостно рявкнула и завелась. Машка улыбнулась:
- Я так устала, поехали домой. Только в Ленту заскочим.
- Может – сразу домой? – Неуверенно предложил Петька.
- Ну вот еще. Машину купили для чего – чтоб стояла? Петьке нечего возразить.
- Ну все, заводи, - Машка вынула сумки и села рядом. Петр с опаской завел, прислушался….Все нормально. Тронулись. Он взял разгон, воткнул третью… Дык, дык, дык – дернулась машина и заглохла. У Петьки похолодело сердце.
- Ну что еще? – На свою беду заворчала Машка.
- Что еще! – Зарычал Петька. – То…Послушал дуру.
- Ладно я – дура, сам-то куда смотрел?
- Дак если дура – так и сидела бы дома, - гавкнул Петька. Машка дулась и смотрела в окно. Попутки брызгали лужами. Петька вытянул руку, как попрошайка.
« Слава богу, стемнело» Петька тащился на буксире, сворачивая к себе во двор. Машка успела растрезвонить про покупку – вот смеху-то было б. Он позорно съежился, заметив болтливую бабу Зину. Петька нажал тормоз – и сзади раздался стук. И сквозняк обжег затылок. Будто бы окаменевшему от всех потрясений Петьке в голову молотком ударили – он, бледный, повернулся. Заднее стекло съехало, распахнув дыру. Оно еще каким-то чудом висело на правом крае.
- Да е… твою мать! Да е….! Сука, пидор в кожанке, бл…
Васька сосед проходил мимо:
- Слушай у тебя там стопаки не работают.
- Слушай, - Петьку трясло. – Иди ты на …
Семья Ивановых молча, с деревянными лицами, ложилась спать. Не спалось.
За две недели Петр прошел краткий курс устройства автомобиля. Новые слова, новые хлопоты. Счет на карточке тощал, как и Петькино лицо. Куда-то делся былой румянец вместе с уравновешенностью. Жена молчала и боялась пискнуть. Что эта железка сделала с ее всегда спокойным Петенькой? Как хорошо было раньше, когда он слушался. Да тут еще на беду присн илась противная морда кожанки – и Машка во сне царапала его честные и ясные глаза. Петьке же снились форсунки, клапана, датчики…
Василий Петрович, знакомый мастер, сочувственно заглянул в глаза:
- Петь, ей трендец. Отдай ты ее тыщ за семьдесят.
- Как? 2005, пробег небольшой.
- Петь, глянь на сидуху и педаль газа – она минимум триста намотала, - мастеру неловко. Петр застыл и смотрел вдаль, сквозь пространство и время.
- Ты, это…Не принимай к сердцу. Возьми водочки, отдохни, - Петрович хлопает по плечу. Петька пошел в гастроном.
Тоскливо. Да еще как выглянешь из окна – так взгляд упрется в машину. Точнее – в хлам, кучу железа. И еще рядом, как насмешка, Вовкина – новенькая.
Тот высокомерно-снисходительно оценил Петькину, ласково кинул взгляд на свою и сообщил, что послезавтра сделает полную страховку.
- Сволочь, - зло выплюнул Петька. Он налил стопку, выпил. Сегодня чего-то погода шалит – ветер так и рвет, ветки гнутся, оцинкованные крыши ларей трясутся, будто живые.
- Синоптики – ядрит их налево, - беззлобно ругнулся Петька. – Вчера ни слова о штормовом предупреждении. Петр улегся на диван – его сморило.
Во сне он бежал с кувалдой за ясноглазым в кожанке. Вот, чуть-чуть, еще…Его спина близко. Петр размахнулся – кожанка сжалась и закрылась руками. Хлопнула дверь – и Петька, проснувшись, заскрежетал:
- Черт, черт, черт – на самом интересном.
- Петенька – беда! – Вошла Машка. – Ты только успокойся, родной. – что такое? – Осоловелый Петька мотал головой. – Что?
- Машина, наша машина…Тополь здоровый упал.
Петька расцвел – и жене сделалось дурно:
- Что с тобой? Как себя чувствуешь?
- Со мной? Да все отлично, мать, - он что силы обнял жену. Она не понимала и растеряно хлопала ресницами, но по Петке было видно, что все хорошо.
- А я думала – беда..
- Прям камень с души свалился. Ух, тополь молодец. Он всегда мне нравился, - у Петьки выступили слезы радости. И Машка улыбнулась, прижалась.
- А я, представляешь, иду – ветер сносит. Смотрю – наша пополам; и Ильиных – тоже.
- Врешь! – Петькины глаза округлились, он метнулся к окну. Так и есть – Вовка наяривал круги вокруг выгнутой родимым тополем двенашки.
- Пополам! – Счастливо заорал Петька. – Мать – чисто всмятку. Ха-ха-ха.
Нинка качалась в такт ветру, схватившись за голову; Вовка то приседал, то вскакивал – как борец на татами.
- Ой, - кряхтел Петька, и огромные слезы счастья, уже не стесняясь, катились с глаз. – День-то какой. Давай, Машка, набери Толяна – пусть приезжает с женой.
Он распахнул окно и весело заорал:
- Что, буржуй, сделал страховку?
- Не успел, Петенька, - завыл Вовка. – Ты-то что делать будешь?
- Жить, - радостно выдохнул Петька.
Он любовался на Ильиных, жена не осмеливалась тревожить. Петр как будто застыл у иконы; и мир светил новыми красками…
