крыльцо, как в его чёрном прямоугольнике мелькнул мужской силуэт.
Потап развернулся с чашкой обратно к дивану, и дверь распахнулась, на пороге появился Петруха. Его силуэт в дверном проёме озарила вспышка молнии, а громовой раскат заставил Потапа вскрикнуть от неожиданности. Петруха стоял весь мокрый и вымазанный в грязи.
– Ты где был?! – выкрикнул Потап.
– Не поверишь, – выдохнул тот, задыхаясь от тяжёлого дыхания. – Пустишь погреться?
– Да, проходи, конечно. Ты как в избу попал? Дверь открыта, что ли?
Обогнув Петруху Потап выскочил в сени. Входная дверь на веранде была распахнута. Просто Потап забыл её закрыть. Щёлкнув шпингалетом, он вернулся в дом.
– Чуть дуба не дал, – сказал Петруха, подставляя руки горячей печи. Сам он трясся от холода, а челюсть выбивала дробь. Через пару минут он уже сидел у печи в халате Потапа, а его одежда была развешана над печью.
– Так пропал ты куда? – спросил Потап, протягивая ему чашку горячего чая.
– В преисподней я был, – произнёс Петруха не своим голосом. – В самом аду.
– Не гони.
– Честно тебе говорю. Я когда на обратном пути в логу движок на мотоблоке запустил, слышу, в кустах, что чуть выше, кто-то зашевелился. Сперва подумал, что корова там или ветер гуляет.
– Ветер? – нахмурился Потап.
– Знаю, Потап. Тоже много раз слышал про чертей. Но я-то не дурак в бабскую мистику верить. Мало ли о чём старушки у нас шепчутся. Они о многом лясы точат. Я же всегда до Степана напрямки ходил. И никогда ничего не случалось. Плевать, что там тропа не хоженая. Кормилица моя всегда впереди меня бежит и траву мнёт.
– То есть ты частенько по этому логу ходишь? – уточнил Потап.
– Ну, как частенько? Техника, слава Богу, хорошая, немецкая. Ломается редко. Но как надо, иду через лог. И всегда всё нормально было. А сегодня просто ужас какой-то. Подниматься начинаю, а в кустах шевеление всё сильнее. И вдруг БАЦ! Как будто что-то щёлкнуло. Помню только, что руки сжались. Пропала моя кормилица, а я в кулаках воздух сжимаю. И всё такое сразу красное стало. А я иду вперёд. И чуть с обрыва не упал. Благо остановиться вовремя успел. А обрыв над озером каким-то странным. Булькало в нём что-то такое противное. Знаешь, на лаву из вулканов похожее. Вязкое и воняет ужасно. Я остановился. Сам ничего понять не могу. Вроде в деревни был, а тут очутился не пойми где. И тут птица огромная такая пролетает мимо. А то девка с крыльями. Представляешь?..
Потап сел на диван, ожидая, пока Петруха отхлебнёт горячего напитка.
– Ну, я в непонятках. А девка пролетела мимо. Зыркнула на меня подозрительно так. Крылья у неё, как у летучей мыши, только огромные. Наверное пятерых укрыть сможет. А сама красивая, как в городе девчата. Всё тело перетянуто красными блестящими то ли ремнями, то ли портупеями. Сиськи размером с хорошие арбузы. Короче соблазнительная вся такая. Я рот открывши стою и стараюсь понять, что вообще происходит. То ли в аду я, то ли мне всё это сниться. А девка покружила надо мной. Вроде как рассматривала, и полетела куда-то вниз. Пригляделся, а внизу бережок под отвесной скалой. А к скале мужик какой-то прикованный. Рядом две девки, и моя эта подлетает к ним третьей. И творят они с ним непотребства всякие. А тот весь красный. Стонет. Вроде и наслаждаться должен, а рожа у самого, как будто его на костре живьём жгут. Тут я и смекнул, что в самый ад попал. Так тут распутников наказывают за грехи. И только я подумал, как прямо передо мной возникает другая девка. Сам не понял, откуда она появилась. Тоже красивая до безумия, с грудями-арбузами. Только без крыльев, зато с рогами на голове, как у чёрта. И тело всё такими же ремнями перетянуто. В этот раз чёрными. Стоит, на меня смотрит каким-то взглядом непонятным. И тут понял я, что она меня также прикуёт к камню, как того грешника, и начнёт истязать. А меня-то за что? Я же никогда Светке своей не изменял. И на других баб не заглядывался. А тут понимаю, что сейчас обрекут меня на муки вечные. Ну, я задним ходом от неё. Поворачиваться спиной к ней не хочу. Мало ли. А тут ещё и крылатая рядом приземляется. И тоже в меня глазами вперилась. Я назад, а там камень. В тупике я оказался. И эти на меня наступать стали. Ну, я «Отче Наш» вспомнил. Благо бабка ещё в детстве выучить заставила. Упал я на колени и давай молиться. И тут, как молния сверкнула. То жара была, с меня аж семь потов сошло. И вдруг резко и потемнело, и холодно стало. Ещё и дождь хлещет. Вскакиваю на ноги. А я в родной деревне появился. Ну, я сразу и наутёк.
– Это хорошо, что тебя выпустили, – кивнул Потап. – Значит, рано тебе ещё. Но почему ко мне? Тебе до дома быстрее.
– А к кому ещё? – чуть не крикнул Петруха. – Кто здесь главный по охране?
– Я охрана правопорядка, а не душеприказчик. Это тебе к Отцу Георгию надо было. Он священник, и такими делами он заведывает.
– Слава Богу, что вернулся, – грустно улыбнулся Петруха, уже почти согревшись. – Вот только кормилицу жалко. Пропала моя техника. Наверное, там, в аду осталась.
– Да, нормально всё с ней. К Никитичу приехала без тебя. Сейчас у него в сарае стоит. А вот твоя пропажа – это прям факт из ряда вон, что называется. Как же ты умудрился?
– Потап, дорогой. Ты меня знаешь, я из непьющих. Ну, только по праздникам. И никогда, даже к слухам бабским не прислушивался. Зачем мне врать? И не выдумщик я.
– Я-то тебе верю, – Потап смотрел на него с прищуром, потирая подбородок. Рассказ пропавшего и неожиданно вернувшегося Петрухи, казался совершенно фантастическим. Но то, как он рассказывал, да и репутация его самого, как человека честного, всё же добавляли достоверности.
– Ладно, – хлопнул Потап себя по коленям и поднялся с дивана. – Утро вечера мудренее. Дождь, скорей всего, на всю ночь зарядил. Поэтому, оставайся у меня. Постелю тебе здесь. А пока на телефон и звони своей Светке. Успокой её, а то тоже с ума сходит.
Утром, проводив Петруху, Потап уехал в город по делам. Вернулся он ближе к обеду. Проезжая мимо магазина, он, как и планировал, остановился рядом. Надо было прикупить кое-чего для прожорливого домашнего холодильника, требовавшего съестные жертвы каждый день. Потап даже улыбнулся этой мысли. Ведь жертв требовал он, а холодильник выступал лишь в роли посредником.
Войдя в торговый зал, он застал типичную картину для деревни. Молодая продавщица трепалась с подругой, пока у кассы накапливалась небольшая очередь. На их бубнёшь из склада выглянул Денис. Увидев старушек, толпящихся у кассы, он нахмурился.
– Э! – грубо крикнул он. – Слышь, курица! Шустрей уже! Бери и отваливай! Не задерживай очередь.
Продавщица растерялась. Видимо, Денис появился неожиданно и застал её врасплох. Зато её подруга быстро схватила пакет с покупками и шмыгнула к выходу. Потап выдохнул с облегчением. Именно таким он и привык видеть Дениса. Просто накануне произошёл небольшой сбой. Вот Денис и пускал слюни. Всё возвращалось на круги своя.
Бросив на него подозрительный взгляд, а по-другому Денис смотреть и не умел, он скрылся обратно на складе. Потап тоже проводил его настороженным взглядом. Хоть Денис и остался прежним грубияном, но уже в этот раз ругался с меньшей злобой. Что-то, всё-таки, в нём переменилось.
Только Потап вышел из магазина с пакетом, полным продуктов, как к нему подскочила старушка.
– Это правда, что Пётр наш болтает? – сразу спросила она.
– Что? – посмотрел на неё Потап с глупой улыбкой на лице.
– Так он сам рассказывает, как его чёрт в ад провёл. А потом ещё и вывел обратно. Он его в логу встретил, а тот и решил ему показать, что в аду-то твориться. Показал, как там грешники маются.
– Где этот экскурсант хренов?
Петруха сидел на крыльце собственного дома в окружении трёх старух и одного деда, и с умным лицом вещал о своём путешествии в ад. То, что его история уже обрастает подробностями без ведома своего автора, он не знал. Зато в запой пересказывал один и тот же сюжет своего недавнего пребывания в преисподней благодарным слушателям, среди которых была и его горячо любимая супруга, разув рот, слушавшая историю за утро раз в пятнадцатый.
Уазик заскрипел тормозами возле калитки участка, но на него никто и внимания не обратил. Все были заняты перемещением Петрухи по адскому гроту. Потап вылез из машины, хлопнув дверью, и твёрдым шагом направился сразу к Петрухе. Чтобы пройти к нему, надо было миновать «зрительный зал». Потап не стал церемониться, сходу протиснувшись между недовольно крякнувшими бабушками. Не останавливаясь, он схватил за шиворот Петруху, сидевшего на ступени крыльца, и затащил его на веранду, захлопнув дверь.
– Ты, рассказчик недоделанный, – прошипел Потап, приперев растерявшегося Петруху к стене. – На пятнадцать суток ко мне захотел?
– Ты о чём, Потап? – ошарашено произнёс заикаясь Петруха.
– Кончай мне тут народ волновать своими россказнями.
– Почему россказнями? Ведь всё так и было. Я же сам тебе вчера рассказал.
– То мне. Ты ко мне и ринулся, как к представителю закона. А вот деревенских трогать не стоит. Ты где вчера побывал?
– В аду.
– Вот сейчас, после тебя, к этому логу проклятому начнётся паломничество. И что тогда? Ты помнишь выход из ада?
– Ну, там молния, помню сверкнула, – начал вспоминать Петруха.
– То есть, – ткнул пальцем Потап ему прямо в нос. – Ты случайно из ада выбрался. Так получается?
– Ну, так.
– И попал в него тоже случайно?
– Ага.
– Из этого делаем вывод, что вход в преисподнюю, как и выход из неё, неизвестен. Тебе просто повезло. А теперь подумай, своей тупой башкой сколько народу может сгинуть. И в ад отправишь их ты, а не какой-то там чёрт. Кстати, Никитич твою кормилицу Степану продал.
– Как продал?! – крикнул Петруха.
– Ему кто возмещать ущерб будет? Поломана ограда и смята клумба. Плюс моральный ущерб Марфы. Ты всё утро где был? Твоя кормилица чёрти где, а ты здесь базар разводишь.
Потап развернулся и распахнул дверь. Бабушки чуть не посыпались с крыльца. Потап окинул их гневным взглядом и снова захлопнул дверь.
– Это тебе повезло, – продолжил он. – Сын олигарха слетел с катушек, а Димку чуть чёрт не сожрал. По крайней мере, он так уверяет. Такими темпами у нас половина деревни исчезнет, а вторая просто слетит с катушек. Ты хоть иногда думай головой.
Он снова распахнул дверь. На этот раз бабушки хоть и сделали вид, что просто стоят, но вот зачем толпиться на маленьком крыльце, было и так понятно.
– А вы все теперь под подпиской о не разглашении, – громким голосом сказал Потап. – Лагеря за неразглашение ныне не предусмотрены, но лесоповал даже нынешняя власть не отменяла. Хоть слово кто-нибудь скажет на стороне, сразу узнаю, кто.
– Да мы-то не скажем, – ответил сгорбившийся дедушка. – Но вот Авдотья...
– Что? – протянул Потап, медленно развернувшись к Петрухе. Тот натолкнулся на его гневный взгляд и лишь виновато развёл руками, скривившись в глупой улыбке.
Главная сплетница деревни отличалась ещё и деятельным характером. Узнав какой-либо слух она сразу отправлялась искать первопричину, попутно рассказывая о нём. Проблема была ещё и в том, что она приукрашивала услышанную информацию такими деталями, которые в корне меняли суть слуха.
– Где она?! – выпалил Потап так, что все вздрогнули от неожиданности, а Петруха ещё и шарахнулся в сторону, запнулся о скамью и повалился на пол,
